Конфликт психического и физиологического 

Длительное время я был главным врачом в клинике, которая занимается кодированием от алкоголизма ещё с времён перестройки. В общем, самая старая, проверенная временем, методика кодирования по А. Довженко. Сам я никогда не использовал этот метод лечения, считая, что такие методы не возможны без автора. Пациент О., лет десять назад обвинил эту клинику в шарлатанстве, мол, если я смогу не пить неделю, если меня не будут мучать симптомы похмелья, то я брошу пить самостоятельно. Симптомы похмелья я снимаю тоже с времён перестройки, и, действительно, пациент О. остановился в своём непрерывном пьянстве, после снятия болезненных симптомов похмелья. Надо отдать ему должное, психотерапией своей болезни он овладел самостоятельно, обращаясь к религии.

И вот вчера пациент Г. заявил, мол, вы снимаете только болезненные состояния, а он хотел бы пролечиться так, чтобы не входить в запои. На лицо конфликт психического и физиологического. У нас врачи наркологи или кодируют, как правило, не пролечив ни одного алкогольного психоза, или лечат острые состояния и с недоверием относятся ко всякому кодированию. Между ними пропасть, которую сегодня в Киеве не преодолела ни одна клиника. Помнится, на Демеевке в девяностые поднимали вопрос о преемственности лечения. То есть, врач, который выводил из опасного для жизни состояния продолжал бы вести пациента до конца лечения, но вопрос так и повис в воздухе.

Материальным воплощением вышеупомянутой прорвы служили две клиники Социотерапии: Демеевка и Качалова. На Демеевке выводили из острых состояний, на Качалова проводили психотерапию. Никакой вражды не было, но лично я осознавал, что на Качалова мне было бы не комфортно. Я знаю, что один из руководителей кафедры, где я получал высшее врачебное образование — Сеченов — в работе «Кто и как должен изучать психологию» утверждал: «Психологом может быть только врач», но считаю, что психология и медицина две большие разницы. На факультете руководящего состава медицинской службы меня учили психиатры Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге и психологи Ленинградского университета. Результат — я совершенно точно знаю, что лечат и занимаются психотерапией разные люди, у меня — разные личности. В один и тот же момент я не могу быть врачом и психологом, в конфликте между психологическим и физиологическим нужно занять определенную сторону. Эта статья попытка объяснить, что когда я переживаю о том, не возникнет ли психоз или припадок у пациента этой ночью, то не могу даже думать о том, что будет с пациентом, когда он выйдет из запоя. Чтобы провести полноценную психотерапию надо обращаться к психологу.

Я тоже могу быть психологом, но в нашей клинике есть прекрасные, высокообразованные психологи, к которым я сам обращаюсь, когда у меня ничего не болит. Вслед за патриархами я считаю, когда у человека сильные боли, ему невозможно дотянуться до неба.

Опубликовано в Статьи

Cтатьи