Проснитесь, мистер Грин!

Первые пациенты зависимостью, о которых мы вспоминаем в последних статьях, на фоне социалистических отношений поражали своей инопланетностью. Мы пытались дифференцировать это впечатление, обозначив его тайной, похожей на первобытное сектанство, что ничто иное как язычество. С точки зрения медицины языческое сознание представляет собой способ с помощью воображения достичь сверхъестественного. Поэтому оно похоже на непрекращающейся сон, вечный транс, вечный поиск богов, красоты, а при неспособности удерживать необходимое состояние — прибегает к химическим веществам или перестройке нервных центров для получения необходимого результата — перевода внешнего сверхъестественного во внутреннее переживание. Этим занимаются художник, поэт, композитор, но они ищут дух красоты или другие ценности, способные расширить и украсить сцену жизни, а больные зависимостью, то есть те, кто обращался за помощью, поражены языческим духом уродства и отчаяния, где все мы только сны какого-то страшного бога и, когда он проснётся, все исчезнут. Выбор между духом отчаяния и духом поэзии зависит от подхода к воображаемым богам. Если к ним подход практический, то есть заключается сделка, которая гарантирует результат абсолютно, при выполнении определённых действий, например, налил, выпил — и без обмана получаешь желаемое, или пригласил на сцену жизни маску бабая, его слова и действия — и готов результат — больной падает на спину, как отчаявшиеся животное, готовое к гибели — то дух отчаяния победил. Этот дух побеждает чаще потому, что путь вниз осуществляется намного проще — бежать и замкнуться — самая легко воспроизводимая реакция. Намного сложнее сделать шаг вперёд в мире снов, где все-таки князем является архетип, ненавидящий людей. Людям снится, что всему приходит конец, надо жить этим моментом, получая удовольствия. Не все сны не сбываются, они становятся явью, когда разум уходит, рассудок парализован страхом перед пробуждением совести — и главным ограничителем становится свой собственное суждение и собственный вкус, а не внешние силы (очевидность, моральный закон, рассудок и разум). В случае наших первых пациентов было видно, что они герои своих сновидений. Их жизнь была похожа на повесть путешественника, которую он рассказывает самому себе. Они стали свидетелями самих себя. А поскольку в этом сне всему приходит конец, как и всему в природе, то в этом случае принято насиловать свою и чужую природу для получения результата, а раз договор заключается со злыми архетипами, то нужно им подражать, становясь все более уродливым. Если не получается творить красоту, то больной начинает творить уродство, которое ничто иное как ветвь красоты. Дикарская красота, гротескность, болезненность, нелепость — вот что я почувствовал при лечении первых больных. И, думаю, что помочь им можно было только тогда, когда ты заметил эту красоту, похожую на красоту Сумасшедшего Шляпника. Если врач высматривает  именно это, то больной может сделать осторожный шаг вперёд и проснуться и, наоборот, если окружающие видят только зло, на которое становятся похожи зависимые в силу законов такого сна, то бегство ускоряется — и болезнь преобретает злокачественное течение.

Опубликовано в Статьи

Cтатьи