Описывая миры больных

Описывая миры больных, мы пытались отобразить всеобщее, то что характерно для многих, и можно не обращать внимание на имена. Все самые острые спичи, казалось очень индивидуальные, повторялись из года в год в разных больных. Это поразило когда-то нашу пациентку Яну — она в течение года была социальным работником, а раньше страдала зависимостью.
Каждая встреча с такими больными, если она не прошла зря, несет страдания, ощущение крушения чего-то у врача и больного. Врач принимает и трагическое, и удачу, понимая, что все это сопровождается мистическими ощущениями, возникающими в процессе синтеза. Во время лечения необходимо из этого всеобщего выделить то единственное, неповторимое, единичное, что связывает человека с жизнью и отделить то, что может быть заменено другим. Например, лекарства должны заместить алкоголь. Рисунок воздействия препаратов должен заместить психопатологические состояния. Опытный врач знает свои возможности и должен чувствовать, когда убирая всеобщее, можно «убрать» и самого больного. Болезнь и больной так слиты, что попытка убрать компульсивное влечение, характерное почти всем больным, может привести к коме. Вот и вчера такая пациентка демонстрировала компульсивное поведение, так похожее на истерию — и так чесались руки снять это состояние сном. Но я точно знал, что она может и не проснуться. У нее не было ничего индивидуального, и это была не истерия. И не феномены абстиненции, и не феномен компульсивного влечения, хотя и полностью обладающий сознанием, но убирая который, можно рассчитывать на успокоение и сон. Это было поведение, похожее на компульсивное поведение, которое не приводило к страданиям. Больная знала, что требовать от близких исполнения своих желаний плохо — и именно это она осознано стремилась сделать. Так, если человек делает зло специально, чтобы понравиться злым силам, слиться с ними, то попытка купирования симптоматики приводит к коме. Так часто было в клинике, когда родители настаивали на медикаментозном торможении влечения, чтобы их дети оставались в отделении — и почти всегда это приводило к коме.
Единичное, единственное и неповторимое появляется во время лечения не сразу. О его появлении говорит спонтанное творчество больных, таинственные скачки в процессе лечения, обусловленные расширяющимся пространством свободы. В 90-е, работая наркологом в проекте ЮНИСЕФ, у меня была группа больных (тогда была мода на групповую терапию). Можно было наблюдать, не связанное с прошлым опытом, творчество, что так умиляло родителей (они тоже присутствовали на сеансах). Рост независимости от мира, ощущение себя как носителя свободы, способность принимать серьезные решения, зарождение творческого начала (наше определение), способности к рассуждению (И. Кант), освобождение новой модели концепции от архетипа (архетип — это, когда представления, инстинкты, эмоции не разделены) с помощью слова и лекарств, воздействующих на представления и эмоции. Это приводит к формированию и подкреплению поведения на основе морали, направляющей человека к смыслу, необходимому для концентрации воли и, в конечном итоге, для выживания.
Если мы подробно опишем мир больного, его представления и спичи: еще раз – те, которые повторяются. Для такой дифференциации нужен опыт, чтобы не пропустить истинное творчество.  И если правильно назовем феномены (симптомы), мы не найдем настоящего человека. Но есть такие больные как зависимостью, так и паническими атаками, способные одухотворить свою действительность. Плохо, если объектом одухотворения становятся болезнь, и благо, когда одухотворяется процесс лечения.  В первом случае дух на службе болезни, во втором — он связан со всеми близкими и всем миром, уверенный в своем самосознании, что он пребывает на этой почве. О том, что он открыт любви, говорит появляющаяся способность к созерцанию и прозорливости, ведущая к неограниченному желанию знать. Проявляющаяся в творчестве, явления которого сами способны к таинственным скачкам в царстве свободы (тем они и отличаются от адового творчества — они живые, единичные, неповторимые). Больной Олекса после лечения на мою просьбу сказать, что же главное он получил благодаря лечению, ответил: «Я могу просто смотреть на звезды».

Опубликовано в Статьи

Cтатьи