В один день на прошлой неделе было три обращения по поводу суицидального поведения, которое активизировалось у пациентов во время употребления джин тоника, водки и амфетамина.
У каждого своя история, свои обиды на окружающих, но, когда обращаешь внимание больного на то, что он приговаривает не только себя, а и деревья, птиц, животных, все, все, то у всех окна глаз расширяются и сцена жизни немного раздвигается. О лечении мы напишем в другой статье, а сейчас речь пойдёт о войне между верой в жизнь и верой в смерть.
Леонид Перловский, пишет в связи музыки и интеллекта о том, что вечную борьбу между аполлоновским (стремлением к совершенству) и дионисийским (стремлением к возвращению, исцелению, восстановлению, удовлетворению) сознаниями древние греки заменили импровизированным театром, где трагедия жизни — невозможность соединения неба и земли, вечного и конечного, психического и физического разыгрывалась на сцене. Таким образом, отпала необходимость каждому самостоятельно переживать непрерывную смену дифференциации и синтеза, что в жизни проявлялось сменами высочайших прорывов духа оргиями и приводило к разрушению людей и целых цивилизаций. Все это переживалось опосредованно, когда люди сочувствовали героям и принимали трагическую истину жизни. Трагедия стала осознанным символом, и в конце концов этот символ вызвал к жизни все самое гениальное и достойное в нашей цивилизации. Победа вечности над смертью, жертва, когда человек забывает о себе ради чего-то более важного, чем он сам, связала небо и землю, вечное и конечное, психическое и физическое. Задачу сшивать эти противоположности возложили на поэтов и за тысячелетия уже нет такой трагедии жизни, на которую бы адекватно не отреагировали художники, поэты, композиторы. И вчерашние истории давно разыграны на сцене. Но, люди, стремящиеся к совершенству перестали читать, ходить в театр, слушать музыку и сталкиваются с конфликтом аполлоновского и дионисийского самостоятельно, часто выбирают сторону смерти. Становясь абсолютно не поэтичными, они начинают полагаться на свою веру, основанную на собственном представлении о мире. Они считают, что сердце мира зло, раз ими движет страх и возникает пессимистическая практичность. Сначала в речах больных слышен холодный здравый смысл, проницательная практичность дельцов (последняя пациентка явно манипулировала врачом, как заправский мошенник), привычка считаться с мнением успешных в их понимании людей. А, если только этот авторитет их отвергнет — будет беда. Больной начинает смотреть в лицо фактам, а факты говорят — все в конце концов погибает, зло всегда побеждает, мертвое сильнее живого и приговаривают себя к смерти.